Василь Быков «Третья ракета»

Глава 4

Но она все же приходит.

Приходит, когда мы уже почти теряем надежду увидеть ее и молча, уныло сидим на бруствере. Рядом на огневой лязгает затвором Попов. Желтых стоит на площадке между станин и по-стариковски глухо покашливает. Мы ждем наших ребят с ужином и наконец слышим в сумерках знакомые голоса. Полные котелки теперь уже не брякают, бойцы мягко ступают резиновыми подошвами своих кирзачей, все явственнее доносится их говор, и мы вслушиваемся. Что-то невнятное тихо произносит один голос - наверное, Лукьянов, потом отзывается второй, - погромче - это Задорожный, и вдруг слышится тоненький девичий смех. Кривенок вздрагивает и напряженно вглядывается в темноту.

- Ужин идет, - как всегда глуховато, но с заметной живинкой в голосе объявляет Желтых. - А ну, давай тяни палатку! - И вынимает из кармана ножик с деревянным черенком.

Этим ножом старший сержант, как отец в большой семье, режет для нас хлеб, открывает консервы, колет сахар.

Пока Кривенок отряхивает запыленную за день плащ-палатку, они подходят втроем. Лешка весело зубоскалит, явно адресуясь к Люсе, и она приглушенно, радостно смеется.

- Полундра! - еще издали шутливо кричит Задорожный. - Ложки к бою, гвардейцы!

- Добрый вечер, мальчики, - доносится из темноты такой необычный тут своей задушевностью девичий голос.

Мы разноголосо здороваемся:

- Здрасьте!

- Добрый вечер!

- Законно! Вечер на "пять"! - развязно объявляет Задорожный. - Вот ужин. А вот Люсик. Отведать, проведать и так далее.