Василь Быков «Третья ракета»

- Ой, неправда. Притворяется, - говорит Люся, оглядываясь.

Я молчу.

- Павлик, а ты чего заупрямился сегодня? - ласково говорит она Кривенку.

- А ничего.

- Иди кушать.

- Ладно, отстань.

- Ну, что это вы такие, мальчики? Тогда это оставьте им.

Люся решительно забирает с палатки хлеб, котелок с остатками каши и идет к нам.

- Ешьте, - просто говорит она, подавая мне котелок, хлеб и ложку.

Кривенок что-то хмыкает и начинает закуривать. Курить открыто нельзя, но парень, видимо, забывает об этом и ярким огоньком раздувает цигарку.

- А ну, осторожней там! - строго прикрикивает Желтых. - Закочегарил!

- Будем есть? - тихо говорю я Кривенку, но он не отвечает, а все курит, курит.

"Вот тебе и радость, - думаю я. - Вот и дождались…"

С болью и досадой я поглядываю на тусклую в сумерках фигуру Люси, с ненавистью - на Задорожного и не могу понять, как это она не видит его наглости, не замечает пошловатых шуток, относится к нему так, будто он тут лучший среди нас, и мне даже кажется, что ей хорошо вот так сидеть с ним

рядом и есть суп.

- Ну, вот что! Поужинали - дай бог позавтракать, - говорит Желтых, вытирая усы, и принимается за второй котелок. - Теперь будем пить чаек…

Но попить чаю ему не удается. Не успевает он снять крышку, как вверху неожиданно и визгливо звучит: "И-у-у… И-у-у…"