У Смирнова полезли вверх брови.

- У вас отличное чувство юмора, правда, с не большим налетом сарказма. Но мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, а кто, возможно, будет и плакать. - Он заглянул в лежащую перед ним бумагу. - Я тут вижу, что вы еще и злоупотребляете алкоголем.

Тут уж я взорвалась.

- Это вы-то смеете говорить мне о злоупотреблении алкоголем? Уж если на то пошло, у меня хватило силы воли перестать пить. Но даже когда я пила, я никогда не позволяла себе пить во время съёмок. У меня никогда не было никаких неприятностей, я никогда не опаздывала, я никогда ни на минуту не задерживала съёмок. Я дисциплинированная актриса, и все это знают…

- К сожалению, - прервал он меня, - здесь сказано, что вы хорошая актриса.

Я подняла руку.

- Я еще не кончила. А знают ли собравшиеся здесь ваши высокопоставленные друзья о вашем пристрастии к алкоголю? Знают ли они, что, еще будучи актером, вы свалились замертво в этой самой студии на глазах у пятидесяти человек, напившись до потери сознания? Как вы смеете говорить о моих злоупотреблениях?

Он даже не покраснел.

- Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать меня. Это вы обратились к нам за характеристикой, мы ее и обсуждаем.

- Верно, - согласилась я. - Я обратилась к вам за характеристикой - и это все, что мне от вас надо. Только характеристику, хорошую или плохую. И нечего обсуждать, что я ем, сколько сплю, когда иду в ванную и что знаю, а чего не знаю о ваших коммунистических съездах. Ведете со мной какую- то игру, и больше ничего. Игру!

Я встала и вышла из комнаты.