Михаил Козаков «Крушение империи»

- Простите, но вы не знаете, о чем я хотел… Мне нужно видеть…

- …госпожу Галаган, - уверенно продолжил чиновник. - Я предупрежден о вашем приходе. Вы ведь студент Калмыков, не правда ли?

- Но как вы узнали? - удивился Федя.

Чиновник, не отвечая на вопрос, уже обращался к следующему посетителю. Федя отошел в сторону: «Ладно, обождать - так обождем».

А за столом вновь - словно касса, выбивающая чеки:

- В Гербовом зале.

- В Пешем пикете.

- Будет доложено, сударыня.

- С посольского подъезда.

- В галерее двенадцатого года.

- Ванны - в Помпейском садике.

- В Александровский зал пройдите. Посетители прибывали и прибывали: отставные военные, опирающиеся на палку; старушки в чёрных пелеринках и черных шляпках преимущественна.

Федю тяготило вынужденное безделье, - он подошел к остекленной витрине, висевшей на стене, и стал разглядывать размещенные там фотографии. На них изображены были аванзал, Николаевский зал с его великолепной белой массивной колоннадой и примыкающая к нему галерея, - все они были уставлены теперь длинными рядами лазаретных кроватей с аккуратненькими пуховыми подушками и пикейными одеялами. Дворцовые апартаменты преобразились: картины в простенках затянуты белым полотном; скульптура аванзала заключена в деревянные щиты; на хрустальных канделябрах - чехлы; панно с навешенными на них золотыми и серебряными блюдами сняты со стен (а о том, что они были там, свидетельствовали отдельные фотографии тут же); зеркальный коричневый паркет и мраморные части стен покрыты линолеумом.

- Студент Калмыков… - не то вопросительно, не то утвердительно прозвучал за Фединой спиной чей-то голос, и Федя быстро оглянулся, подавив набежавший в ту минуту зевок томительного ожидания и скуки.

- Я… - поклонился он молодой женщине, с некоторым любопытством смотревшей на него. - «Так вот ты какая…» - подумал о ней.