Михаил Козаков «Крушение империи»

В этой торговой уличке, где было теперь не больше десяти - пятнадцати покупателей, не спеша переходивших от ларька к ларьку, ощупывая каждую репу, пересчитывая количество редисок в каждом пучке прежде, чем их купить, - человек со взбитым хохолком и кирпично-рыжими усами, сделав несколько быстрых шагов, изменил вдруг свою походку и, уподобившись другим, стал медленно, вяло слоняться. Так, еще ничего не, купив, он дошел до самой крайней лавчонки торговца зеленью и сельдями Андрея Громова.

На минуту он задержался здесь, окинул безразличным взглядом хозяина и его жену, прикурил от папиросы одного из двоих собеседников Громова - соседа по торговле - и удалился куда-то за угол.

- А тут и думать не надобно: ясность полная, Иван Осипович, - вел разговор Громов.

- Я вам даже прочитаю, судари мои. Собственноручно писано, с самих позиций доставлено.

- Ну-ну, читайте прокламацию, - усмехнулся Громов, перетаскивая одну из корзин с овощами с прилавка в лавчонку.

- Какая така прокламация, Андрей Петрович? Оскорбляете ей-богу! Чай, не уплетюшить хочу, а истинный документ показываю…

Это было продолжение разговора, начало которого не слышал только что удалившийся человек с желтым баульчиком.

- А ну-ну, позвольте взглянуть, Иван Осипович, - заинтересовался второй громовский сосед и протянул руку к письму, которое тот вынул из огромного кошелька, туго набитого деньгами и какими-то бумажками.

- Мы сами, - отстранил его Иван Осипович и, щелкнув затвором кошелька, водворил его обратно в брюки, а письмо расправил и стал читать: