Михаил Козаков «Крушение империи»

Кажется, это были последние строки, которые прочитал: он заснул. Спал он крепко и глухо: он не слышал, как открыли парадную дверь, как вошли в квартиру хозяева, заглянули в его комнату, как возились они по соседству, разговаривая полным голосом.. Он проснулся от прикосновения к плечу чьей-то подталкивающей руки. Ого, он проспал немало: в комнату вползал розовато-серый свет сумерек.

- Вставайте… вставайте, - будил его хозяин квартиры, Андрей Громов. - Обед давно готов, чаевать будем. И еще кое-что…

- Чудесно! - вскочил Ваулин, потягиваясь, протирая глаза. - Вы принесли конец набора? Я не ошибся. Андрей Петрович?

- Совершенно верно. В ночь отпечатаем.

Обедали в этой же комнате; их всего было две в громовской квартире - столовая и спальня.

Надежда Ивановна разливала суп, и Ваулин заметил, как старалась она положить в его тарелку побольше картофельной гущи, и единственный, кажется, кусок мяса, плававший в кастрюле, был поделен между мужчинами так, что Ваулину досталась большая его часть.

Он запротестовал, и Громов, погрозив пальцем, шутливо сказал:

- Партийный наказ такой… слушаться надо. Надежда знает, что делает.

За обедом он рассказал о Бендере, наборщике типографии «Просвещения», о последних новостях вечерней «Биржевки»: думский Протопопов из Стокгольма вернулся, и что-то много о нем писать стали, да еще о том, что в той же газетке меньшевики-оборонцы напечатали опять свое заявление.

- А что там? - заинтересовался Ваулин и глазами стал искать газету.

- Сейчас! - И Надежда Ивановна мигом принесла ее из спальни.

- На второй полосе, - ткнул пальцем Андрей Петрович. Ваулин прочитал вслух: