Михаил Козаков «Крушение империи»

- Интересуешься или так просто?

- Интересуюсь, что бают в газетине!

- Бают, что тебя, казак, есаулом награждают! - отозвался по соседству чей-то голос с явно выраженным еврейским акцентом.

- А тебя, жид, ермолкой!

- Жидов нет, все явреи, - поправили в соседнем отделении.

- Газета фальшивая, черная, - сказал Токарев. - Да не газета, а оборвыш от ней. Не читаю, а так себе… Газету эту вчера на пункте в Витебске даром раздавали: взял на завертку и на простые надобности. «Русское знамя» называется… Читать ли нашему брату такую всерьез?

- Кадетов газета или как?

- Бери похуже, черной сотни, браток!

- А-а… - исчезла голова. - Вона какое холуйское дело. Смеркалось. Вот-вот упадет крупный, тяжелый дождь.

Первый гонец его - торопливый, разгоняющий духоту ветер врывался в бегущий вагон. Сквозняк… Слетает с полок чья-то бумага, с шумом раскрывается плохо затворяющаяся, залатанная фанерой дверь в тамбур. Во всем вагоне говорят: быть грозе. Кто-то признается: пуще смерти боится грозы, и это всю жизнь так, а на позициях никогда не было такого страха, - кто б объяснил, отчего это?.. Над ним смеются, зато сочувствуют другому: тот пуще штыковой атаки страшится зубоврачебного кресла, - приходилось садиться в него в лазарете, так ни за что рта не откроешь, увидя клещи в руках зубодрала…

На нижней полке полуистлевшими картами дуются в «фильку».