Михаил Козаков «Крушение империи»

В комоде было три больших ящика и два маленьких - верхних. Льву Павловичу не хотелось садиться на корточки и очень низко нагибаться, но, - соображал он, - вряд ли белье хранится в маленьких ящиках, - и решил выдвинуть первый из больших, что и сделал.

Ему повезло: именно в этом ящике, - увидел он, - лежало остальное белье (правда - только белье!) Ириши. Узенький - он был почти полон, и Лев Павлович с трудом укладывал в него Иришины вещи, для чего потребовалось вынуть на время из него уже лежавшие там.

Занятый этой неблагодарной для мужчины работой, он нащупал случайно между лежавшим бельем какой-то твердый, плоский предмет и сразу же определил, что это - тетрадь. «Почему она здесь?..»

Не зная еще, для чего, он вытащил ее: действительно - толстая клеенчатая общая тетрадь. Он неловко перелистал ее - и оттуда выпали какие-то бумажки и тонкий засушенный ореховый лист. Лев Павлович быстро нагнулся, поднял все это, - он не знал, как точно следует его положить.

Уже осторожно он вновь стал перелистывать тетрадь со многими исписанными страницами и, когда увидел между двумя из них точно такого же формата листки, как и выпавшие, - обрадовался и присоединил к ним слетевшие на пол.

Проделывая это, бегло сличая листки, он натолкнулся взглядом на кем-то, незнакомым почерком, написанную свою собственную, карабаевскую, фамилию, употребленную во множественном числе. Ну, как тут не заинтересоваться?.. Да еще если фамилия к тому же почему-то… зачеркнута?!

И. он остановил свой взгляд на одной этой строчке:

«…либеральной буржуазией и ее глашатаями - Гучковыми, Милюковыми, Карабаевыми…»

«Что такое? В чем дело?..»

Не думая уже ни о чем, что могло бы его удержать от этого поступка, Лев Павлович набросился на чтение листков, не обращая внимания на порядок, в каком они следовали.