Михаил Козаков «Крушение империи»

Поручик Гугушкин, подбежав к стрелкам, снатужив свои впалые глаза, прыгая, спотыкаясь перед солдатским рядом, заглядывая в низко опущенные лица «своих» людей.

- Что ж ты, - а?.. Что же вы… бунт?! Как же так, - а?.. Да я тебя, козел вонючий!

- Ну, ну! - угрюмо, сквозь зубы, отозвался стрелок, и поручик Гугушкин уже ничего не ответил на эту прямую угрозу.

Полицейские попытались было возобновить наступление на толпу, но, увидя, что шестьсот стрелков поручика Гугушкина отказались стрелять и теперь повернули винтовки в противоположную сторону, - отступили к переулкам, дожидаясь подкрепления.

Оно скоро прибыло.

- Казаки! Казаки! - пронеслось по толпе, надвинувшейся было до самых казарм.

Казаки сменили галоп на дробь мелко отбиваемой рыси, а доехав до ворот восставшего полка, - и совсем остановились, закупорив проспект. Командир сотни спешился и пошел навстречу Гугушкину.

Четверо полицейских, сбиваясь в шаге от тяжести, проносили на носилках тело убитого полковника Малиновского. Казачий офицер поморщился:

- Такой атлет… а? - И уже другим тоном: - Давайте отбой, господин поручик. Пока ваши истуканы стоят тут с ружьями, я ни одного казака не пущу в дело.

- Как понимать вас?

- А очень просто. Не хватало еще, чтобы войска его величества вступили в бой друг с другом. Не хватало еще!

- А если?.. - сумрачно размышлял вслух Гугушкин.

- Что - если? Если не захотят идти в казармы, - да? Гугушкин кивнул головой.