Михаил Козаков «Крушение империи»

Сергей Леонидович уселся на свободное место, рядом с одним из членов ПК - на кованом сундучке, который тот вытащил из-под двуспальной Марфиной кровати. Сидевший в центре стола Скороходов дружелюбно подмигнул ему. Незнакомый человек с курчавой белокурой головой сказал улыбаясь:

- Товарищ Швед?.. Приятно видеть!

И - в ответ на удивленный взгляд Сергея Леонидовича:

- Я вас знаю: и вообще и в лицо. Прошлый год у Паниной, на лекционках, когда меньшевиков тузили, - а? Забыли, значит… Ну, да не в том дело. Яша - Чиновник - про вас рассказывал.

- Яша?.. Где рассказывал? - насторожился Ваулин.

- Передал поклон, - у меня он сейчас проживает. Приятели мы с ним.

- Ах, вот как! Бежал, значит? - обрадовался за товарища Сергей Леонидович.

Белокурый - докладчик из района - начал свою речь. После него выступил другой, потом третий - знакомый Ваулину еще по прошлогодним сходкам.

Было одно общее в речах и репликах всех: времена таковы теперь, что легко поднять тысячи рабочих против правительства и войны: вот и в эти дни подняли, за десять дней - второй раз, - ну, а дальше что и как?

Ораторы ни в чем не оспаривали решений партийного комитета, поднявшего на ноги стотысячную армию, - они ждали теперь указаний: что дальше ей делать?

- В Питере не сто тысяч пролетариев, а больше! - подал голос ваулинский сосед по сундучку.

- Выходит - продолжать? - крикнули ему из угла.

- Выходит! - круто насупил он мохнатые растрепанные брови, просившиеся под гребешок. - Ежели ты наковальня - терпи, брат, а ежели молот - то ударяй, и все тут!

- Это верно, конечно, про молот! - отозвались с мест.

- У нас так на «Лесснере» думают, - продолжал ваулинский сосед.