Михаил Козаков «Крушение империи»

Нет, Кандуша еще не собрал себя всего, не подготовлен был к такому прямому разговору, хотя мог ждать его, идя сюда. Он никак не предвидел, однако, теплухинского предложения о деньгах, оно свалилось, как снег на голову, ввело в смущение и расстроило обдуманный раньше план кандушиного поведения.

Надо было выиграть время: спрашивать, а не отвечать. Кандуша задвигал кончиком носа, как принюхивающийся зверек, и осторожно сказал:

- Чего хотите, Иван Митрофанович?

- Спокойствия. Для нас обоих - спокойствия!

- Гос-споди боже мой, а разве не имеете его?

- Имею.

- Ну, так что же еще?

- Имею, а вот хочу еще большего.

- Вот и выходит, позволю себе заметить, жадность какая! - воскликнул насмешливо Кандуша. - Сытых глаз, пипль-попль, на свете нет!

И сам думал в этот момент:

«Боишься. Вижу - ох, как боишься! А мы тебя еще пощупаем… Деньги, деньги - вот вопрос! Сколько! За что? Раскрой ротик, куколка, «а-а-а», язычок высунь, все выложи, губастый волк!» - смотрел он исподлобья на Теплухина.

Иван Митрофанович, прервав завтрак, закурил, поковырял спичкой меж зубов - долго, сосредоточенно, как будто забыл обо всем остальном и был поглощен только этим занятием.

Такое неожиданное равнодушие собеседника немного смутило Кандушу. Верный своему решению не говорить ничего лишнего, он тоже замолчал и медленными глоточками принялся допивать остывший кофе.