«Крушение империи»

Помнит, - она попросила студента выгнать кошек: они мешали ей, нервировали, ей хотелось, чтобы ни одно живое существо, даже эти безобидные маленькие животные, не было здесь сейчас, словно они были в состоянии что-либо подглядеть и вызвать у нее стыдливость.

Она поступала так, как будто знала уже, что должно будет случиться.

- Потушите свет, - приказывала она. - Белая ночь великолепна. - Ну, сядьте рядом, расскажите что-нибудь… За мной погоня была… я вам уже говорила, кажется! Ну, вот… я опьянена немножко. Можно мне облокотиться на вас? Можно?.. Вы меня не ругайте, ради бога… Не будете ругать?

Они оба молчали, и не было сказано ни слова и тогда, когда она провела вдруг трепетной рукой по его мягким волосам раз, другой, третий, а он обнял ее неуверенно за плечо.

Потом, глубокой ночью, когда она уходила, студент нежно поцеловал ее руку.

- Знайте, я вас люблю, - сказал он как будто в оправдание.

Она должна была бы снисходительно улыбнуться в ответ на эти ни к чему не обязывающие теперь слова случайного любовника, но она помнит, что поступила почему-то иначе. Она поцеловала его в глаза и ушла, нисколько не сердясь на себя.

Людмила Петровна и впоследствии ни разу не укоряла себя за случившееся. Длинными зимними вечерами в снетинской усадьбе, перебирая в памяти свою жизнь, она не так уж редко вспоминала синеглазого студента. Она не умела объяснить себе, почему это так происходит, но иногда ей казалось, что то, что случилось у нее с Калмыковым и было так неожиданно, могло, однако, случиться без того, чтобы показаться им обоим неожиданным.

Почему это? - спрашивала она себя. - Ведь они так мало, совсем мало знают друг друга, считанное количество раз виделись, вели разговор самый незначительный?.. Нет, она не могла понять, почему так думала о себе и об этом студенте, но все же думала именно так и сама тому приятно удивлялась.

803