Михаил Козаков «Крушение империи»

Не хватало глаз и времени примечать этих людей. Их было множество: как рыбы, выброшенной наводнением на берег, - бери, подбирай каждую и клади в кошелку!.. Вот придет завтра его императорское величество с верными ему войсками, - и тогда…

То ли от этой жаркой мечты, то ли от горячего чаю и жадно проглоченных бутербродов Пантелеймону Кандуше стало весело, по-озорному весело, и он игриво и неосторожно ущипнул в толкотне и давке плечико проходившей впереди него, не замеченной сразу женской фигуры. Та оглянулась, ища обиженным быстрым взглядом нескромного шутника:

- Что это еще такое?

Но, не найдя, конечно, виновного в этой быстротекущей по залу толпе, она готова была уже пройти вперед, как в эту секунду сбоку ей бросилось в глаза лицо Пантелеймона Никифоровича.

- Кандуша! - вскрикнула его знакомая. - Ах, вы тоже здесь?..

Никто, кроме него, не обратил внимания на этот удивленный, растерянный и гневный выкрик: он естественно затерялся в общем шуме.

- Барышня! Ирина Львовна!.. - подался ей навстречу Кандуша. - Что делается, господи боже мой! Такие дела-делишки…

Он намеревался еще поближе протиснуться к Ирише, но ее нахмуренные брови и незнакомо-насмешливый взгляд остановили его.

- Да, дел а-делишки… Хорошие дела и подлые делишки, Кандуша! - переговаривались они, отделенные друг от друга кружащимся потоком людской толпы. Толпа все это слышала, но, конечно, не слушала.

- Товарищи! - крикнула Ириша Карабаева. И так звонко, что обратила теперь внимание всех присутствующих. - Я хочу сказать вам, товарищи… Здесь, среди свободных граждан России, вертится шпик из охранки! Надо задержать его, арестовать. Вот он!