Марина Цветкова «Ну где же ты?! Скажи!…»

По ту сторону пистолета стоял тринадцатилетний подросток в алом пионерском галстуке и храбро смотрел в глаза смерти.

- Нет, - Вера невольно ухватилась за дверной косяк.

Он был убит двумя выстрелами в голову. От лица, наверно, ничего не осталось.

- Нет! - отчаянно закричала Вера.

- Да, - цинично сказал киллер.

- Нет! Ты не сделаешь этого, гад!

Вера суетливо собрала все листки и Газету в пакет, сняла телефонную трубку. Очень отстраненно она понимала, что в этот миг переходит зыбкую грань, отделяющую нормального человека от ненормального, и что если сейчас не затормозить, есть опасность всерьез и надолго попасть в ту самую категорию людей. Но все это было уже не важно. Ее словно затягивало в какую-то гигантскую воронку. Сердце колотилось все сильнее и чаще - сто, двести ударов в минуту. Вера набрала код и семизначный московский номер. Послышались длинные гудки. Стало темно, и только колючие, крупные звезды стремительно полетели навстречу.

 

…Незнакомый двор, длинный и узкий, напоминал тоннель. Однотипные пятиэтажки старой, может быть, еще довоенной постройки казались громадными, как и полагалось домам с квартирами-«сталинками». Солнце уже зашло, но пока не стемнело. «Дэзи! Ко мне!» - совсем рядом позвал детский голос. На шершавой серой стене висела табличка : «ул. Эйзенштейна, дом 3».

Сергей открыл глаза и, полежав две-три минуты неподвижно, с трудом оторвался от подушки, заставляя себя принять вертикальное положение. Противно и мерзко болела башка, ощущение, что во рту сдохла и разложилась собака, вызывало чувство брезгливости к самому себе. Он долго и тщательно чистил зубы, с неприязнью косясь на собственное отражение в зеркале: ну и рожа, глаза бы не смотрели. Вообще-то он еще вчера понял, что ему как-то разом все надоело: сборища эти за пустырем на стройке, пьянки, разборки с пацанами из соседнего микрорайона. Какое-то мутное болото, от которого в конце концов делается тошно. Хотя, затягивает, чего уж душой кривить. Есть в этом что-то… Какое-то шальное чувство свободы, что ли. И все равно надоело. И еще мама… Хорошо, что вчера успел до ее возвращения проскочить, а утром (точнее, какое там утро, день уже давно), когда она снова уходила на работу, спал. Но она, надо думать, все равно поняла. Запах. Запах, наверно, был сногсшибательный.

25

Система Orphus

Марина Цветкова «Ну где же ты?! Скажи!…»