Сергей Граховский «Рудобельская республика»
Сюда собирались калеки и слепые со своими хворостями, женщины и мужчины, старые и дети. Вокруг часовни рассаживались бородатые лирники и обшарпанные нищенки. В церкви служили аж три попа: исповедовали, крестили, святили воду, с хоругвями ходили вокруг криницы. Собирались сюда и парни с девушками. Постоят немного в церкви и расходятся группками по лугу да по дубраве. После таких богослужений и попадали кошевичские девчата замуж в Карпиловку да в Курин, а рудобельские — в Лясковичи или в Заболотье.
При немцах возле часовни уже не устраивали прежних кирмашей, не продавали ни розовых пряников, ни длинных конфет с кисточками. А народу все равно собиралось много. Одни — чтоб помолиться за душу «убиенного раба божьего», другие — чтоб набрать святой воды от лихоманки или дурного глаза, третьи — увидеться с братом или сватом, поговорить с кумом, которого давно не встречал. А молодые, как говорили бабки, «чтоб покрутить хвостом».
В последнее время к часовне приходили «безбожники» и «кооперативщики», лузгали семечки, смеялись, пили «святую» водицу и шатались по лесу.
В заросли лесными тропинками пробирались Соловей с Левковым, Прокоп Молокович с Левоном Одинцом. Вокруг них располагались на траве хлопцы из Катки и Зубаревич, Шкавы и Заваленов. Для виду ставили бутылку, раскладывали ломти хлеба с салом, чтобы вдруг какой-нибудь Каленик не раскумекал, что и тут собрались «ревкомщики »; если наскочит немецкий офицер с патрулями, пускай все выглядит как у людей.
Командиры взводов докладывали, кто еще записался в партизаны, сколько есть винтовок и ружей. И все в один голос жаловались, что мало патронов и пороху.
Хлопцы рассовывали за пазухи свежие листовки, отпечатанные в смоленской и бобруйской типографиях или оттиснутые на шапирографе. Собирались небольшими компаниями и расходились кто куда. В разные стороны уходили и ревкомовцы. Ночевать им в одном месте было нельзя. Хоромное, где Александров отец арендовал землю, было гнездом лютых шляхтюков, там каждый готов был Романова сынка живьем поджарить на собственном мизинце. Поэтому Александр где дневал, там не ночевал. Только Марылька и знала пристанище брата. Приходила