- К большим деньгам, - усмехнулся Фельдинер.

- Опять ошибаешься. Он тогда был обыкновенным моряком, старший помощник капитана. Разбогател он уже после женитьбы на Катерине.

- Ее зовут Категина? Ах да, вегно… Категина… - улыбнулся своим воспоминаниям Фельдинер и продекламировал нараспев. - Категина, Категина, нагисована кагтина… - он внимательно посмотрел на Виктора, спросил. - Ты до сих пог в нее влюблен?

- С чего ты взял? - притворно удивился Виктор.

- Может быть, ты пгекгасный гежиссег, но агтист ты хеговый, - усмехнулся Фельдинер. - Ладно, как говогят пгефегансисты, гасклад мне ясен. Сколько дней буду сниматься?

- Четыре-пять дней съёмок и два - озвучение.

- Сколько я за этот катогжный тгуд буду иметь?

- А сколько ты хочешь? - усмехнулся Виктор.

- Сначала скажи, сколько заплатишь, а потом я скажу тебе, сколько я хочу иметь, - тоже усмехнулся Фельдинер, лукаво глядя на Виктора.

- Сто гринов съемочный день, пойдет?

- Нет. Триста доллагов! - тут же возразил Фельдинер.

- Ты с ума сошел, козел?

- Ты посмотги на меня, Витя. Ты найдешь такого агтиста? Кто тебе, кгоме меня, сможет так пгавдиво и кгасочно сыггать тгагедию евгея, уезжающего навсегда? Для тебя, Витя, большая удача, что ты пгишел ко мне. Поэтому тгиста доллагей - совсем не деньги, это жалкая подачка, Витюня… - Фельдинер с такой проникновенной искренностью смотрел на Виктора, что тот расхохотался.

- Сучий ты сын, Вовик, торгуешься, как на Привозе. Ладно, уговорил - триста зеленых за съемочный день.

- По этому поводу надо тяпнуть! - обрадовался Фельдинер, наливая коньяк в рюмки. - Извини, стагина, что закуски небогато, но…