- Я вообще не хочу его продавать.

- А что ты тогда хочешь?

- Это вопрос следующий. Свой процент, оговоренный в контракте, ты в любом случае получишь.

- Да на кой черт мне сдался этот гребаный процент?! - Шлыков снова вскочил со своего кресла.

- Значит, я думал правильно. Твоя ставка все-таки на итальянцев.

- Да! На итальянцев! Дальше что?!

- Извини, Антоша. Похоже, что я решил окончательно.

Повисла пауза. Они долго и не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Первым молчание нарушил Шлыков.

- Мне сначала показалось, что ты заболел, но теперь вижу, что это не так. Я не знаю, что ты там задумал, но ты, Паша, предатель. Полгода кропотливой работы - коту под хвост! Знай, Паша, я тебя ненавижу.

- Я это знал, Антоша, и без Баторинского комбината. Но твоя искренность не может не вызывать у меня уважение.

- Да срал я с высокой колокольни на твое уважение! И на тебя тоже, сволочь!

Он резко повернулся и направился к выходу.

- Стой, Шлыков, - очень спокойно сказал ПалПалыч, но Антон Григорьевич сразу остановился. - Смотри на меня. Сутки тебе на раздумье. Завтра здесь же и в это же время со своими чистосердечными из винениями. В противном случае сотру твою контору в мелкий порошок. Вместе с тобой, естественно.

Шлыков криво улыбнулся.

- А не боишься, что можешь не дожить?

- Касательно тебя - не боюсь. Ты всегда был прыток, но на деле - кишка у тебя тонка, Антоша.

- А я не о себе, Пашенька. Я что? Червяк. Но есть и анаконды. Я же о тебе, дорогой, беспокоюсь, ибо здесь «тенденцию» чую с твоей стороны. А вот это уже страшно.