И не проси меня. Не прощай

Мне мою неверную суть.

Я на зов спешу в антирай.

Грехами устлан туда путь.

Там с восторгом воспримут мой стон,

И с любовью меня закуют,

И с любовью отвесят поклон,

И мне гимн любви пропоют.

Пал Палыч сел в машину, и она немедленно тронулась в путь. Вместе с эскортом понеслась в направлении Ваганьковского кладбища на Красную Пресню:

И заслушаюсь я от любви,

Когда пламя лизнет меня.

Так не зови меня! Не зови!

Я в любви сгорю от огня.

Я в добре не нашел добра,

А от зла я не стал добрей.

Значит - срок мне. И мне пора.

Отпусти же меня скорей!

«Мерседес» несся по запруженной автомобилями слякотной зимней Москве, а Пал Палыч, сидя в нем, творил и пел свои стихи, которые, наверное, были так сильно необходимы ему, его душе. Он чувствовал, как рифмы мощным энергетическим потоком вонзались в его голову:

Да я б навзрыд заорал тебе,

Что тобою уж я не горю.

И твой залог в моей судьбе

Тебе я просто отдаю.

В тот же час, в тот же миг, теперь.

Всем страданьям своим вопреки,

Ты запри за мной крепче дверь.

Пусть задыхаясь от тоски,