Спрятав свой маузер в кобуру и громким хлопком закрыв ее деревянную крышку, Шлыков медленно повернулся к назвавшему его по имени и раздраженно буркнул ему в лицо:

- Послушай ты, чиновник высокого ранга, изы-ди. Надоел ты мне, блаженный, хуже горькой редьки. Честное слово, прошу, не доводи до очередного греха. Эта сволочь, - он приставил указательный палец к деревянной кобуре, - хоть и не стреляет, но рукоятка у него пока еще крепкая. Дам вот тебе промеж глаз, и прощай молодость.

Однако Антошина угроза на блаженного никаким боком, похоже, не подействовала. Он ничуть не испугался, и это было видно. А может, и не сообразил. Кто их, блаженных, поймет? Тем не менее спокойно подошел к нашему столу и, обойдя его, сел рядом со мной.

- Вы только не пугайтесь, - сказал он мне. - Я с вами самогон трескать не стану. Я просто тихо и молча с вами посижу. А Фаддей Авдеич, ручаюсь, ничего против иметь не будет. Так ведь, Фаддей Авдеич?

- Сиди, - ответил ему хозяин заведения, оторвав наконец свой взгляд от пола.

- Нет, твою налево, ну это же просто какой-то бред! - Шлыков недоуменно развел руками, вглядываясь поочередно в лица присутствовавших. - Что же это за законы такие? И для кого они тогда писались? Отчего же, скажите мне на милость, в нашем благоухающем Эдеме, где только райские птички поют, почему-то может стрелять только хароновский Калашников? Где социальная справедливость? За что же мы тогда боролись, товарищи? Значит, опять получается, что есть привилегированные, а остальные чернь? Тварь безлошадная? Так, что ли? - твердой, отнюдь не балетной походкой Шлыков вплотную приблизился ко мне и, словно каменный гость, воткнулся в меня своим немигающим, пронзительным взглядом. Долго этот взгляд выдержать было невозможно, и я опустил глаза. - Слышишь ты, классик, - его тону не хватило только распальцованной руки, - своих пацанов не угостишь сигареткой?

- В якитории не курят, комиссар, - за меня ему ответил Фаддей Авдеич с нескрываемым раздражением в голосе.

- Да? - Шлыков резко повернулся в его сторону. - В таком случае, многоуважаемый Фаддей Авдеич, ваша якитория - полное говно! - С недоброй ухмылкой на губах Шлыков вальяжной шаркающей походкой удалился в еще один, пока свободный, но тоже плохо освещаемый, угол якитории, желчно и саркастически бросив нам всем на ходу:

- Раз не дают курить, значит, будем пить. Назло врагам. Не оставили, суки, другой альтернативы.

«Боже, какой омерзительный тип! Но в одном он прав: курить-то действительно хочется», - подумалось мне, когда кто-то аккуратно дернул за рукав моей ветровки.