«Звезда пленительного счастья»

Действующие лица:

а) Граф;

б) Князь;

в) Еропка.

На столе: икра черная, икра красная, осетрина, белужий балык, расстегаи, свежайшее сливочное масло, дымящаяся грибная запеканка на сливках, источающая немыслимые ароматы, соленые рыжики, сверкающий белизной хлеб, нарезанный тонкими ломтиками, литровый графин чистейшей, впоследствии маслянисто стекающей водки тройной, как минимум, очистки. А также земляничный морс цвета невероятного и вкуса, как мы думаем, необыкновенного.

За все время диалога графа с князем оба этих дворянина периодически опорожняют графин с водкой, при этом закусывая с большим аппетитом и по достоинству оценивая вкусовые качества снеди, поданной на стол.

Князь. О, если бы ты знал, как рад я тебя видеть, граф. И хорошо, что в добром здравии. Ведь ты не хуже меня знаешь, какие нынче времена.

Граф. У-ух, дивно балычок идет под водочку!.. Да-да, mon cher, столицу лихорадит. Да я смотрю, у вас в Москве, однако, тоже крайне неспокойно.

Князь. Конечно же не так, как в Петербурге, но и до нас все это эхом докатилось. А ты, скажи, давно ли из столицы, коли не секрет?

Граф. Ну, как тебе сказать? Уже, по-моему, с неделю. Может, с полторы… Ай, сейчас кругом такая круговерть, что даты толком не упомнишь. Эдакий везде кисель с компотом. А у меня же, сам, брат, понимаешь, служба.

Князь. Да, времена… Нет я могу понять: наш мир, он далеко несовершенен, ну и когда с немытой харей за топор еще куда ни шло, но чтоб дворяне!

Граф. Французская болезнь, mon cher. Она - как гонорея. Egalite, fraternite… И что у них еще там?

Князь. Liberie.

Граф. Ну, правильно. Куда ж французу без свободы? Да вот ведь что прискорбно: потом всю эту «либерту» с «фратернитой» да к нам в Россию с загадочною русскою душой. И вот вам результат: у них еще там гильотина не остыла, а мы уже на площадь, строить новый мир! Ну что ты мне на это скажешь, князь? Откуда эта прыть берется?