«Врачеватель 2. Трагедия абсурда»

- Послушайте, Тит Индустриевич, ну, будет вам, честное слово… вы уж меня, пожалуйста, извините, если я нахамил сгоряча. У меня, кажется, как и у матушки-земли, тоже своего рода очищение. И все ведь, знаете, за последние дни. Все никак не разберусь, где смысл и во имя чего?.. Тит Индустриевич, может, так сказать, по дружбе все-таки объясните, что же это там за чертовщина наверху? Или я, по-Вашему, сумасшедший?

- Да клянусь я вам, не знаю! - Перестав плакать, драматург схватился за голову: - Ну, не связано это со мной! Ох, если бы вы только знали, сколько драгоценного времени мы с вами потеряли из-за собственной глупости, некоммуникабельности и собственной же идиотской интеллигентности, то вы, поняв это, наверное, меня бы прибили!

- Так вы мне тогда и объясните! Что же это у нас получается? Я - не я, и пьеса не моя? И почему я вас вчера не видел в якитории?

- Вчера я заступал в ночную.

- А кстати, почему не в поле?

- Да вы бы с этого и начали! - разве что не со скоростью звука драматурга подняло со ступенек, будто под ним сработал не один комплект китайской пиротехники. - Ну где вы были раньше с вашими вопросами? Я же намекал! И неоднократно, вы вспомните мои слова про потоп. Поймите, это действительно мой последний шанс. Я потому-то и слинял с этого праздника… посвященного великому урожаю… А Фаддей Авдеич таких вещей не прощает. Но я все-таки слинял! И все ради того, чтобы с вами поговорить! Понимаете?

- Рад был бы понять, да нечем. О, господи! Короче, что вы от меня хотите?

- Дело в том, коллега, что я видел, в какую сторону побежала, как вы ее мысленно называете, близкая вам женщина, а это, согласитесь, гораздо больше чем наполовину сокращает район ваших поисков.

Теперь уже настала моя очередь как оголтелому вскочить со ступенек и с квадратными глазами наброситься на драматурга чуть ли не с объятиями:

- Говори! Говори - куда?

- Да будьте покойны, скажу. И скажу обязательно. Но сначала, - он бросил едва заметный беглый взгляд на входную дверь японо-русской избы-якитории, - ровно семнадцать секунд пристального внимания к моей трагической персоне. Умоляю!

- У-у-ух!.. Ладно. Говори, но быстро. Время пошло… - Я, кажется, даже посмотрел на часы для убедительности. Кстати, часы, надо заметить, в отличие от компаса, работали. Во всяком случае, секундная стрелка двигалась и какое-то время они все-таки показывали.

- Больше половины своей жизни я потратил на творчество. Я, представьте себе, писал, - Тит Индустриевич глубоко вздохнул и зачем-то раскланялся. -

160

Система Orphus

«Врачеватель 2. Трагедия абсурда»