Волков: Кто это остальные?

Рыбаков: Представители творческих Союзов, представители самого Комитета по Сталинским премиям. А Политбюро в полном составе сидит наверху.

Волков: Где это все происходит?

Рыбаков: В Кремле.

Волков: Как же Тихонов и Сурков докладывали Сталину? Они что, из зала поднимались наверх?

Рыбаков: Нет. Там была как бы сцена и стояла трибуна. Если нужно сказать что-нибудь важное, можно выйти на трибуну. А можно - если Сталин задает вопрос - ответить и с места, это небольшой зал. Сталин пускает бумагу по кругу, там обо мне полная справка. Ворошилов говорит: «Все ж таки был на фронте, искупил кровью…» А Маленков говорит: «Что значит - искупил кровью? Вот у нас писатель товарищ Ажаев - был в лагере, этого не скрывал, получил премию. Вот товарищ Злобин - был в плену, тоже, понимаете, не скрывал этого и получил премию. Почему этот скрывает?» А Сталин расхаживает и говорит: «Да. Неискренний человек, неразоружившийся троцкист». Ничего себе характеристика по тем временам!

Волков: Если к этому подходить с нашими сегодняшними представлениями о Сталине, то можно было и на премии, да и на вашей судьбе поставить крест…

Рыбаков: Погодите! Тут в Москву приезжает Фадеев, вернулся из ГДР. Он с редактором журнала «Октябрь» Панферовым, где мои «Водители» были опубликованы, решили во что бы то ни стало меня защищать. Это же их честь затронута - журнал «Октябрь» и Союз писателей СССР меня представляли к премии.

9