Анатолий Рыбаков «Выстрел»

- Да, все сложно, очень сложно, - задумчиво проговорил Валентин Валентинович, - и все же… И все же… И все же ты меня обнадежил. Да, да, представь себе: ты меня обнадежил.

- Что ж, - сказал Юра, - мне это очень приятно слышать.

- И я тебе скажу, чем ты меня обнадежил, - продолжал Валентин Валентинович, - но прежде всего извини меня, не обижайся, я решительно не разделяю твоей иронии.

- Иронии?

- Ты пренебрежительно отозвался о елке у Зиминых, а я, например, на этом вырос, мой друг. Елка - это мое детство. У меня сердце защемило, когда ты заговорил об этом.

- Вы меня не так поняли, - попытался оправдаться Юра. - Когда-то ж у нас устраивалась елка, но Люда выросла из этого, а ее родители тем более.

- Нет, мой дорогой, - покачал головой Валентин Валентинович, - не надо кривить душой; в данном случае ты поддался нашему прозаическому времени: елки нынче не в моде. Ты не устоял перед этим, а Зимины устояли… И это вызывает еще большую симпатию к ним и уважение, если хочешь.

- И мне они нравятся… Я просто хотел…

- Украшают елку, - перебил его Валентин Валентинович. - Это так прекрасно, так человечно. Играют - это чудесно! Ты ходишь со мной на бега - неужели только ради выигрыша?

- Ну что вы! - Возмущение Юры прозвучало не слишком натурально.

- Меня на бегах привлекает прежде всего зрелище. Люблю лошадей, их бег!.. - продолжал Валентин Валентинович. - Тотализатор для меня не деньги, а именно игра, азарт, риск, рад выигрышу, самому пустяковому… И подарки под елкой: грошовые - а сколько радости! Сюрприз, неожиданность, знак внимания…

Завывающего про Африку поэта сменил другой, в рубахе навыпуск, в лаптях, онучах; читал что-то про деревню, тихо, задумчиво. Что именно читал, слышно не было.

Валентин Валентинович пристально посмотрел на Юру: