Анатолий Рыбаков «Выстрел»

- Сказала, все на дачу уезжают, один Фургон, мальчонка ихний, дома остается.

- А почему инженер не уехал?

- Так ведь он уехал, уехал он…

- Не кричи! - оборвал его Василий Иванович. - Тихо говори!

- Уехал он, - торопливо зашептал Шаринец, - я сам видел, как в поезд садились жена, Людка… Я на вокзал за ними ездил, Ярославский вокзал, сам видел, как в поезд садились… И дождался, когда поезд ушел. Потом я приехал на Арбат, говорю Серенькому - уехали. Мы с ним и пошли, правда, Серый? Ведь правда?! Ведь ездил я на вокзал?! А? Скажи!

Серенький молчал.

Жоржик тасовал колоду.

- А как же он дома очутился, коли уехал? - спросил Василий Иванович.

- Не знаю, крест истинный, не знаю, только уехал он, уехал… - бормотал Шаринец. - Вот не сойти мне с этого места…

Он говорил правду: ездил за Зимиными, сам видел, как садились они в вагон, дождался отправления поезда.

- Врешь ты все, - сказал Василий Иванович. - Уехал бы инженер, так не было бы его дома.

- Правда, правда! - твердил Шаринец. - Уехал он, уехал!

Он умоляюще смотрел на всех, но видел мрачные, неподвижные, суровые лица.

- Уехал он, - снова заговорил Шаринец, - только, говорят, вернулся.

- Кто говорил?

- В доме рассказывали, жильцы. В поезде вспомнил, что забыл документ, и вернулся. И Фургон, парнишка ихний, и Людка, дочка, и жена - все говорят: вспомнил про документ и вернулся.

- Может, и правда вернулся, - задумчиво проговорил Василий Иванович.

- Ну, конечно, вернулся, - забормотал Шаринец. - И Фургон рассказывал: следователь даже спрашивал, зачем вернулся отец? Разве же мог я знать, что вернется?

- Правильно, вернулся он, с Лосиноостровской вернулся, - задумчиво проговорил Василий Иванович.