Анатолий Рыбаков «Кортик»
Генка недоверчиво ухмыльнулся.
- Чего ты ухмыляешься? - рассердился Миша. - Ты, кроме своего Ревска, не видал ничего, а ухмыляешься!
Он помолчал, потом, глядя на приближающийся к реке табун лошадей, спросил:
- Вот скажи: какая самая маленькая лошадь?
- Жеребенок, - не задумываясь, ответил Генка.
- Вот и не знаешь! Самая маленькая лошадь - пони. Есть английские пони, они - с собаку, а японские пони - вовсе с кошку.
- Врешь!
- Я вру? Если бы ты хоть раз был в цирке, то не спорил бы. Ведь не был? Скажи: не был?.. Ну вот, а споришь!
Генка помолчал, потом сказал:
- Такая лошадь ни к чему: ее ни в кавалерию, никуда…
- При чем тут кавалерия? Думаешь, только на лошадях воюют? Если хочешь знать, так один матрос трех кавалеристов уложит.
- Я про матросов ничего не говорю, - сказал Генка, - а без кавалерии никак нельзя. Вот банда Никитского - все на лошадях.
- Подумаешь, банда Никитского!.. - Миша презрительно скривил губы. - Скоро Полевой поймает этого Никитского.
- Не так-то просто, - возразил Генка, - его уж год всё ловят, никак не поймают.
- Поймают! - убежденно сказал Миша.
- Тебе хорошо говорить, - Генка поднял голову, - а он каждый день крушения устраивает. Отец уж боится на паровозе ездить.
- Ничего, поймают.
Миша зевнул, зарылся глубже в песок и задремал. Генка тоже дремлет. Им лень спорить: жарко. Солнце обжигает степь, и, как бы спасаясь от него, молчаливая степь лениво утягивается за горизонт.