Анатолий Рыбаков «Кортик»

Генка недоверчиво ухмыльнулся.

- Чего ты ухмыляешься? - рассердился Миша. - Ты, кроме своего Ревска, не видал ничего, а ухмыляешься!

Он помолчал, потом, глядя на приближающийся к реке табун лошадей, спросил:

- Вот скажи: какая самая маленькая лошадь?

- Жеребенок, - не задумываясь, ответил Генка.

- Вот и не знаешь! Самая маленькая лошадь - пони. Есть английские пони, они - с собаку, а японские пони - вовсе с кошку.

- Врешь!

- Я вру? Если бы ты хоть раз был в цирке, то не спорил бы. Ведь не был? Скажи: не был?.. Ну вот, а споришь!

Генка помолчал, потом сказал:

- Такая лошадь ни к чему: ее ни в кавалерию, никуда…

- При чем тут кавалерия? Думаешь, только на лошадях воюют? Если хочешь знать, так один матрос трех кавалеристов уложит.

- Я про матросов ничего не говорю, - сказал Генка, - а без кавалерии никак нельзя. Вот банда Никитского - все на лошадях.

- Подумаешь, банда Никитского!.. - Миша презрительно скривил губы. - Скоро Полевой поймает этого Никитского.

- Не так-то просто, - возразил Генка, - его уж год всё ловят, никак не поймают.

- Поймают! - убежденно сказал Миша.

- Тебе хорошо говорить, - Генка поднял голову, - а он каждый день крушения устраивает. Отец уж боится на паровозе ездить.

- Ничего, поймают.

Миша зевнул, зарылся глубже в песок и задремал. Генка тоже дремлет. Им лень спорить: жарко. Солнце обжигает степь, и, как бы спасаясь от него, молчаливая степь лениво утягивается за горизонт.