- Замечательно, - согласился Глеб, - пойдем в кино.

Билеты купили на шестичасовой сеанс, Саша еле досидел до конца. Прославление Сталина - ладно, все теперь этим занимаются. Но сцена, когда Бухарин способствует покушению на Ленина, отвратительна, дальше в подлости ехать некуда. Саша видел Бухарина один раз - на пионерском слете в Хамовниках, где тот выступал, его избрали почетным пионером, в красном галстуке он шел с ними по Большой Царицынской, посередине улицы, невысокий, плотный, широкоплечий человек с бородкой и веселыми голубыми глазами, смеялся, шутил, дошел с ними до Зубовской площади и там сел в поджидавшую его машину. Никакой охраны, простой, веселый, обаятельный. «Любимец партии» - так называл его Ленин. И вот его расстреляли как изменника, шпиона и убийцу. И режиссер Михаил Ромм спешит потоптаться на растерзанном Бухарине.

Они вышли из кино молча. Сели в автобус. Лена отказалась ездить на машине: «Не хочу лишних разговоров».

В автобусе Саша попросил у нее «Правду»:

- Дай-ка посмотрю, что там Эйзенштейн пишет.

«Картина доходит до сердца, - писал Эйзенштейн, - в ней схвачена самая сердцевина того, чем велик большевизм, - гуманность… Через все оттенки характеров и поступков действующих лиц сквозит тема гуманности революции, великой гуманности тех, кто ее совершает…»

И Эйзенштейн туда же! Мальчишкой Саша смотрел его «Броненосец Потемкин» в «Художественном» на Арбатской площади. Кассирши, билетеры, гардеробщики

- все были одеты в матросскую форму, выглядело здорово, создавало настроение. Мир признал «Броненосец Потемкин» лучшим фильмом, а Эйзенштейна величайшим кинорежиссером. Теперь этот «величайший» верно служит тирану и палачу. Вот иллюстрация к их с Глебом спору о гении и злодействе.

Глеб тоже прочитал газету, выразительно посмотрел на Сашу.

- Ну что ж, еще один холоп.

Значит, и Глеб вспомнил об их разговоре.