Когда Рыбакову показалось, что книга готова, он нашел в справочнике адрес Детского издательства, направился туда и вошел в комнату, на дверях которой висела табличка: «Приключенческая литература». За столом сидела молодая женщина, а вокруг нее от пола до потолка высились шкафы, набитые папками. «Это все рукописи? Это все «самотек»?» - спросил вошедший, поняв, как плохи его дела. Но, видимо, что-то тронуло редактора: потертая шинель, стертые сапоги. Было видно, что нужда уже взяла этого человека за горло. «Я покажу вашу рукопись заведующему редакцией, так будет быстрее». Это были именно те слова и тот момент, когда судьба повернулась к бывшему майору своим светлым ликом и предрекла в будущем успех. И все редакторы, которые потом читали рукопись «Кортика», говорили: «Конечно, он не умеет писать, но что-то в нем есть. Надо с ним поработать!»

- Вот так я стал писателем, - улыбается Рыбаков. Смех, аплодисменты, принимали восторженно.

- Мы не можем сразу с вами расстаться, - сказал ему руководитель русского отделения Франк Мюллер, - давайте хоть поужинаем вместе.

И они с Дианой повели нас в китайский ресторан.

В субботу нам звонят Наврозовы: мой двоюродный брат Лева и его жена Муза. Они живут в Америке с 1971 года. Голос у Музы расстроенный: «Танька, у меня забарахлил мотор в машине. Сегодня я бы хотела, чтобы вы пообедали у нас. А на завтра я договорилась с моими друзьями Бертой и Сашей Скавронскими, они заедут за вами в одиннадцать часов и покажут вам Нью-Йорк».

Скажу сразу: Берта и Саша Скавронские стали и нашими близкими друзьями.

11 сентября 2001 года. Я сижу перед телевизором в московской квартире, смотрю, заливаясь слезами, как рушатся башни-близнецы Всемирного торгового центра, как выпрыгивают из окон люди, кто поодиночке, кто взявшись за руки, и сквозь слезы, как в тумане, встает в моей памяти тот ясный апрельский день 1986 года, когда Скавронские везут нас по городу к этим башням. На скоростном лифте поднимаемся на верхний этаж, приникаем к окнам - внизу расстилается Нью-Йорк.

- Чудо, - говорит Толя. Мощь этого города волнует его. - Давайте не будем торопиться, - просит он нас. Мы и не торопимся, отойти от окон и у самих нет сил.

Йельский университет. Город Нью-Хэвен. Зал небольшой, но есть пустые места.