Анатолий Рыбаков «Роман-воспоминание»
Я ответил Ромму на эту статью. Но по-прежнему предпочитал экранизировать собственные уже опубликованные и опробированные повести и романы. И тогда, в июне 84-го года, мы ездили с Таней в Можайск смотреть отснятый материал по повести «Неизвестный солдат». Материал был хороший, понравился и мне, и Тане, и нашему шоферу Николаю. Условия работы тяжелые, в Можайске есть нечего, магазины пустые, группа недовольна. Режиссер Аронов нервничал, курил сигарету за сигаретой. Человек талантливый, долго не везло в кино, «Каникулы Кроша» - первая настоящая удача, и «Неизвестный солдат», видимо, получится.
Уехали мы из Можайска, а дня через два звонит директор картины Асхат Муртазин, кричит: «Аронов умер! Во время съемки!» Молодым умирает уже третий режиссер, снимавший мои фильмы. Оганесян, ставивший «Приключения Кроша», Калинин - «Кортик» и «Бронзовую птицу». И вот Аронов. Никому из них не было и пятидесяти. Такая работа…
Для завершения съёмок «Неизвестного солдата» мне предложили на телевидении режиссера Вадима Зобина. Поехал я в Останкино, посмотрел какую-то его картину, не понравилось, я от Зобина отказался. Однако на меня наседали: группа простаивает, деньги идут, картина должна быть закончена к сорокалетию Победы. Напирали на меня и Евгения Самойловна Ласкина и ее сын Алеша Симонов, очень близкие Тане люди, уверяли, что Зобин - человек талантливый. В конце концов я уступил. Зобин снял хороший фильм, успех у «Неизвестного солдата» был большой. Снял Зобин и следующий мой фильм - четырехсерийную ленту «Университет, половина четвертого», собирались мы с ним экранизировать «Тяжелый песок», ничего не получилось - наше кино рухнуло.
31 июля неожиданно позвонил Василий Романович Ситников, заместитель председателя ВААПа и попросил разрешения приехать на дачу.
- Приезжайте, буду рад.
Ситников - ключевая фигура ВААПа, ведал литературой, театром, искусством. В изданной на Западе книге «КГБ» он упоминается как генерал по дезинформации. Говорили, что его партийно-кагэбистская карьера оборвалась из-за приверженности к мирному сосуществованию с Западом. Верно ли это, не знаю. Но то, что в прошлом он играл в крупные политические игры, было ясно. После избрания Андропова генсеком Ситников оживился, говорил мне: «Теперь придут другие люди», давая понять, что в числе «других» будет и он. Создавалось впечатление, что они с Андроповым давние единомышленники. Надежды Ситникова не оправдались, так в ВААПе и остался. Интриги в высших эшелонах власти мне были неинтересны, важно другое: с Ситниковым можно работать. Вел он себя либерально, проталкивал на внешний рынок произведения прогрессивные, впрочем, других не брали, знал литературу, все читал, смотрел спектакли, свободно владел немецким языком и даже переводил пьесы. Высокий, грузноватый, с красивым открытым русским лицом, профессиональный руководитель, умный, образованный, с хорошо отработанными манерами, с писателями держался просто, дружелюбно, разговаривал откровенно, не чиновник, конечно, личность.