Воробьев. Возьми-ка вот, Сережка, пару сухарей. Пожуй… тут…

Обнялись. Воробьев ушел.

Беляев. Пошли.

Музыка - громко, «Полонез» Шопена.

Беляев половчее пристраивается к пулемету.

Идут! Ну, держитесь… Ближе! Ближе! Огонь! Огонь!

Музыка.

Они не пройдут. Они не пройдут. Да здравствует фюрер? Залегли? Вот того… Зеленого… За маму! За Нину!

«Мне бы жить и жить, сквозь годы мчась…»

Темнота. У портала стоит Павлов в луче света.

Павлов. … мы шли в тыл, а над опаленной русской землей звучали стихи… Их читал Сережка. Иногда его голос заглушали взрывы. И снова… А потом он умолк…

Свет.

Комната Беляевой

Павлов проходит и садится к столу. Пауза. Присутствующие не замечают, что у дивана стоит Колесов. Он не торопится обратить на себя внимание.

Павлов. Через сутки мы разыскали эту треклятую воронку… Два сухаря валялись на земле… два сухаря.

Ольга Ивановна. Не пригодились, значит?

Горяинов. Видимо.

Ольга Ивановна. Он не был трусом, Сережа?

Горяинов. Трусом? О нет!