Сережа молчал.

- Чего же ты не отвечаешь? - мужчина выжидал.

- А какого ответа Вы еще ждете? Сережа осознавал, что дерзит, но совладать с собой не мог, и к удивлению своему увидел, что Владимир Иванович смеется. Смеялся он тихо, почти беззвучно, слегка сотрясаясь всем телом, изредка прерывая свой смех хриплым покашливанием.

- А ты умен, - проговорил он позже, - Действительно, кто ж правду скажет. Ответ один, а правда…Правда, она одному богу известна. Ты мне нравишься. Вон твоя койка. Ложись отдыхай.

Сережка расстелил выданную ему казенку и лег. После пережитого напряжения, он чувствовал, как что-то внутри него трепещет. Он с ужасом думал, что ему предстоит провести еще не один такой день, а, может, последующие дни будут не такими страшными, или побои и унижения, перенесенные не раз, сломав его гордость и спесь, станут привычными? Нет, нет. Сережу передернуло от одной этой мысли, и боль в плече отозвалась безмолвным протестом безропотному послушанию.

Он не даст себя сломать, он будет сильнее их всех, и выше всех.

В голове вновь прозвучали слова матери. "Сынок, что бы ни случилось, оставайся человеком". И он им останется, во что бы то ни было.

Ни гнусные, презренные прапорщики, издевающиеся над подвластными им людьми, ни уголовники, живущие по своим неписанным законам, никто не сможет победить его. Уж лучше смерть.

"Я останусь человеком. И у меня все наладится", - прошептал Сережка.

Он почувствовал, что усталость берет свое; веки налились свинцом, и, рассуждая про себя об окружающем бытие и его роли в нем, Сережка не заметил, как заснул.

 

*****

Сережа проснулся от сильного озноба.

Боль, сковавшая все левое плечо, разлилась до спины, так что невозможно было повернуться на бок, не то, что приподняться над койкой.

Словно в бреду Сережа расслышал чье-то сочувственное бормотанье:

- Эй, парень, ты живой?

Но вместо ответа Сережа еле выдавил из себя нечленораздельный стон и опять погрузился в дремоту.

Он не помнил, сколько длилось его бессознательное состояние. Во всяком случае, когда Сережа вновь открыл глаза, свет, пробивающийся через расположенные под потолком решетчатые окна, возвестил о начале нового дня.

- Ну, что? Ожил?

Профессор, склонившись над ним, осторожно ощупал плечо.

38