- Сам все сделаешь и все себе загребешь?- Игорь недоверчиво взглянул на Сережу.

- Дурак, - Сережа направился к двери, - Или будет, как я сказал, или не будет вообще. Да, кстати, и ментам скажешь, что ключи я у тебя просил, чтоб с девчонкой встретиться, мол, хата была нужна.

- К.. когда скажу? - Игорь был в недоумении.

- Когда спросят.

Сереже стало обидно. Ребята не доверяли ему, скорее, даже боялись.

В прихожей Сережа оценивающе оглядел свое отражение в зеркале: худое, вытянутое лицо, слишком рано появившиеся залысины, безысходность в глазах.

"Пускай внизу, под гипсом этой маски

Подвижные скрываются черты,

Черты лица естественной окраски,

Окраски застыдившейся мечты", - вспомнились ему стихи Шаламова, - "Игорь от своего не отступится, и Митьку-дурачка подведет. Митю жалко. А мне терять нечего."

 

*****

Старый "Москвич" въехал в пустынный проходной двор и остановился в тени гаражей, так чтоб на него не падал свет фонаря.

- Жди меня здесь. И ничего не бойся. Если что-нибудь не заладится, я сюда просто не приду; тогда уезжай. И ни о чем не думай, я никого не подставлю, - Сережа пожал Мите руку, - Ну, с богом.

Сережа вышел из машины.

Холодный январский ветер бил ему в лицо, снег слепил глаза. Сережка поежился и зашагал по направлению к Брестской улице.

Время тянулось медленно, особенно в лифте. Сережке казалось, что он слышит биение собственного сердца; словно в унисон секундной стрелке, оно отсчитывало навсегда уходящую от него свободу.

Сереже повезло: в лифте он ехал один. Наконец-то знакомая лестничная площадка; вот и квартира Игоря и рядом - соседская, ключи от которой Сережка то и дело сжимал в руке. Можно было еще остановиться, зайти к Игорю, сказать, что он передумал, и тогда ребята восприняли бы его отказ, как трусость, и Сереже было безразлично их мнение, но какое-то незримое неведомое второе "я", жившее в нем толкало его на это преступление.

70