Василь Быков «Третья ракета»

Этот ответ и решил судьбу упрямого солдата. Кривенок попал в штрафную роту, где ему, однако, посчастливилось - провоевал три долгих месяца и даже не был ни разу ранен. Потом на бесчисленных дорогах войны он все-таки отыскал свою часть и однажды с трофейным пулеметом на плече заявился на батарею. Желтых ворчливо пожурил хлопца и зачислил его в пулеметчики, разумеется, по совместительству с обязанностями орудийного номера.

- Слушай, Кривенок, - спрашиваю я, - откуда ты родом?

- А ниоткуда.

- Как это?

- А так. Родился под Смоленском. А потом, когда мать умерла, где только не побывал. Все детдома обошел.

- Плохо все же так… без родного угла.

- А на черта мне угол. Тебе много пользы от него?

- Много, - говорю я, подумав.

- А мне плевать. Гадов бить всюду одинаково, - ворчит Кривенок. Голос у него раздраженный, отрывистый.

- Чего это ты нервный такой? - как можно добродушнее спрашиваю я.

Но Кривенок только ругается:

- А ты не будешь нервный?.. Расписать тебе морду так - небось занервничаешь.

- Люди с разными лицами живут.

- Живут! - Он ерзает на комьях и глядит в сторону, опершись на локоть. - Знаю, как живут. Каждому от тебя отвернуться хочется.

- Это ты напрасно. Девок же у нас нет. Чего стыдиться?

- Девок, девок! - едва слышно ворчит Кривенок. - Плевать мне на девок.

Однако он заметно нервничает, швыряет в темноту ком земли, вытягивается на бруствере и снова садится.

- Да и тут… Люська эта ходит…

Так вот в чем дело! Это правда, она всегда меняется, становится более сдержанной и мрачнеет, когда встречается взглядом с Кривенком, хотя ведет себя с ним, как и со всеми. Да и Кривенок, кажется, старается быть подальше от нее и никогда не заговорит, не поздоровается. И вдруг меня осеняет догадка, от которой холодеет на сердце. Неужели? Но, видимо, так. И Кривенок, будто в подтверждение моей мысли, говорит: