Василь Быков «Третья ракета»

И вдруг из сумерек меж воронок появляется Лешка. Торопливым, уверенным шагом он подходит к огневой. В его здоровой руке два котелка, под мышкой, той, что белеет бинтом, - буханка хлеба. Самоуверенно, с таким видом, будто он только десять минут назад был тут, Лешка здоровается.

- Привет! Ну как? Выдержали? Победили? Порядок.

Опустившись на одно колено, он бережно ставит на неровную землю котелки, кладет хлеб:

- Война войной, а есть надо. Правда? Вот раздобыл, расстарался… А где же хлопцы?

Я молчу, чувствуя, как все в моих глазах закружилось, заколыхалось и поплыло в знойном тумане. Видно, он замечает это и становится серьезнее.

- А меня, знаешь, немного тюкнуло. Пока до санроты добег, перевязался, ну и задержался… Вот еще Люська пропала. Была и пропала. Искали, искали… Так где же хлопцы? Остынет.

Туман передо мной рассеивается - воронки, бугры, бруствер и Лешка отчетливо встают перед глазами.

- Иди сюда, гад!

Я поднимаюсь, поворачиваюсь к огневой, и Лешка, предчувствуя что-то, послушно лезет наверх.

- Не там ищешь! Гляди! - кричу я. - Гляди, сволочь!

Несколько секунд он хмурится, осматривает покойников, но сразу же здоровой рукой начинает одергивать свою коротенькую гимнастерку.

- Ну и что? Чего смотреть? - зло огрызается он. - Подумаешь! Война! Вон не таких побило. Комбату голову оторвало. Что, я виноват?

- А кто же? Твоя работа! Гад ты! Сволочь! Судить тебя!!!

- Судить? - ярится он. - Пошел ты к черту, молокосос! За что?

- Ах, за что? Ты не знаешь за что? Ты погубил их. Мы ждали тебя, почему не пришел? Свою шкуру спасал?