Гольдфарб впоследствии под запись многочисленных телевизионных камер жаловался, что им с Мариной не разрешили пронести в палату видеокамеру для съёмок. При этом он не упоминал, что им разрешили пронести ноутбук с принтером. Ведь предсмертное обличительное послание он создал, по его словам, в больничной палате, где его каким-то образом и распечатал.

Да и мобильный телефон со встроенной камерой, вероятно, им не могли запретить пронести. Поэтому в таком случае крайней необходимости, как предсмертное послание Александра Литвиненко человечеству, у Гольдфарба была, конечно, реальная возможность произвести съёмку в палате. Но о такой записи ничего Гольдфарб не рассказал. Это значит, что доказательств выдвинутой им версии написания предсмертной записки Александра Литвиненко у него никогда не было и нет.

Текст послания Литвиненко, по словам Гольдфарба, был надиктован Александром и подписан в палате в это посещение. Но подписанный от имени Литвиненко текст, продемонстрированный через день после смерти в газетах, был напечатан на английском языке!

Александр не мог ничего диктовать на английском языке, так как на нём вплоть до самой смерти ой так и не заговорил.

Гольдфарб ничего не говорил о том, на каком языке диктовался текст. Конечно, это мог быть только русский язык. Но в том состоянии, в каком Литвиненко находился, ему, естественно, было не до написания каких-либо посланий. Он умирал.

Этот же очевидный факт перед камерами телевидения сам Гольдфарб и подтвердил 26 ноября 2006 года. Он ответил на вопрос о принятии Литвиненко мусульманства за два дня до смерти. Гольдфарб с циничной иронией заявил, что Александр Литвиненко находился в таком состоянии, в котором он принять мог что угодно. Но Гольдфарб за всеми делами забыл, что, по его же версии, именно в это время Литвиненко диктовал ему предсмертное завещание, клеймя Путина!

93