«Я хотел бы добавить, что я отвергаю предложение, сделанное г-н Терлюком, что г-н Дубов "был плохо одет" для такого случая. Г-н Чекулин заявил на своём допросе 18 января этого года, что г-н Дубов заказал бутылку "сухого вина", которую он пил исключительно сам. Он также добавил, что он уже был нетрезв, когда началась встреча. Г-н Дубов отрицал это, так как, по его словам, у него были еще другие дела в тот вечер»29.

То есть судья Иди заявил, что верит Дубову, но не нам с сыном и Терлюку. На самом деле Дубов был просто пьян на той встрече. Мы с Терлюком выпили три порции виски грамм по двадцать пять, а сухого вина не пробовали, но бутылка оказалась пустой. Её выпил Дубов. Судье Иди, судя по всему, было важно представить Дубова в качестве добросовестного свидетеля.

В пункте 96 судья изложил версию нашей с сыном встречи с Терлюком и подошедшим Литвиненко в пиццерии 21 мая 2003 года в районе Сохо, но почему-то упустил ряд существенных эпизодов, которые содержатся в моём опубликованном рассказе и которые явно невыгодны для Березовского.

Судья не принял во внимание, что инициатива продолжения контактов исходила отнюдь не от Терлюка, а от Литвиненко. Именно Литвиненко сделал так называемое вербовочное предложение, пытаясь заинтересовать собеседника. В последующих пунктах судья Иди (надо понимать, Гольдфарб) сумеет всё представить с точностью до наоборот.

В пункте 97 судья ссылается на мои показания в Генеральной прокуратуре 22 января 2010 года и почему-то упоминает событие, произошедшее 21 мая 2003 година нашей встрече. Я имею в виду предложение от Литвиненко к Терлюку выбрать любой дом в Лондоне для проживания. В следующем пункте он ставит под сомнение показания Терлюка касательно последовавших ему от имени Березовского предложений, переданных через Литвиненко, хотя этому были свидетели - мы с сыном.

29http://www.pravo.ru/interpravo/doc/view/180/?lang=2&page=28

147