- Почему?! - вскинул бодрые глаза генерал. - Возьмите полковника Бориса Александровича Энгельгардта. Дворянин, выпускник Пажеского корпуса и Николаевской академии генштаба. Воевал и в русско-японскую, и в первую мировую. После февраля семнадцатого стал военным комендантом Петрограда. У Деникина был начальником Отдела пропаганды «Особого совещания» - это вроде крупного комиссара у красных. Потом эмигрировал в Париж, затем переехал в Ригу. В 1940 году с приходом туда советских войск его НКВД арестовал. Приговорили Энгельгардта к ссылке, а, когда ее отбыл, разрешили вернуться в 1946 году в Ригу. Там он и работал переводчиком в гидрометеослужбе до спокойной кончины в 1962 году. Так что, молодой человек, кому как повезет… Правда, Энгельгардту за его «демократическое» поведение в феврале семнадцатого большевики были обязаны. Как и моему родственнику…

Рузский нахмурился, потом взглянул на очки Топкова, усмехнулся и спросил:

- Вы вообще за историческими сведениями пришли или за милицейскими?

- Извините, товарищ генерал. Я раньше этой службы истфак МГУ закончил.

- А-а, - уважительно протянул Рузский, - тогда другое дело.

- Переживаете из-за пропажи орденов? - сочувственно спросил Гена.

- Уже нет. Я такой: потерял или нашел - долго не переживаю.

- Мы сейчас это расследуем. Возможно, на часть вашей коллекции, пропавшую в театрах, были наводчики. То есть, может быть, кто-то присматривался к вашим сокровищам заранее. Какие-то люди, настойчиво добивавшиеся перед этим осмотра коллекции у вас дома.

- Понимаю, понимаю… Да нет, заходили ко мне в основном коллеги-коллекционеры, давно знакомые…

- И все же вы сказали: «в основном». Может быть, вспомните и о посторонних, малознакомых?

Генерал задумался.

- Никого другого, вроде, и не было. Впрочем… Приходили две девчушки из Музея личных коллекций, но я их к нашему цеху причисляю.

- Впервые к вам эти девушки зашли? - насторожился Гена.

- Да, первый раз их видел. Но мне предварительно позвонили об их визите.

- Звонил знакомый вам человек?

Генерал недоуменно посмотрел на него.

- А это имеет значение? Нет, позвонил мужчина, представился сотрудником музея. Даже фамилию свою назвал, я ее запамятовал. Имя-отчество помню: Федор Трофимович.

- Вы случайно не узнавали: есть такой сотрудник в Музее личных коллекций?

- Да зачем это мне?!

Топков подумал: «Неужели, если девиц подослал Труба, он и именем своим по телефону представился. Да и в отчестве Трофимович есть что-то "трубное". Если Труба это был, совсем от кокаина, наверное, крыша поехала!»

45