Джек посмотрел на часы. Пора идти. Он взял пальто, нащупал в кармане ключи от машины. Во всяком случае, еда там будет куда вкуснее Любиных щей.

Зоя стояла перед зеркалом и, вертясь из стороны в сторону, внимательно разглядывала свое изрядно поношенное темно-синее бархатное платье. Сомнений не было: рукава на локтях начинали лосниться, и бока платья тоже. Что ж, ничего не поделаешь. Войне не видно конца, приличное новое платье купить практически невозможно. А что, если накинуть сверху шерстяную шаль и спустить ее пониже? Да-да, так она и сделает.

Затем она занялась чулками. Выше икр их видно не будет. И если малюсенькая зацепка на самом верху правого чулка выдержит и петля не поползет вниз, она спасена.

Она с удовольствием представила себе прием в доме на Спиридоновке. Это был настоящий дворец. Она запомнила его с прошлого года, когда там отмечали тот же праздник. Для артиста получить приглашение на такой прием считалось большой честью. А какая еда, какие напитки! Напитки ее заботили весьма мало, но вот еда! Вкусно поесть по нынешним временам дело первостепенной важности. Но и это не главное, главное - яркие, умные люди, которые там соберутся. Наиболее известные в своей области искусства. Вот они-то и интересовали Зою больше всего. В политике Зоя не разбиралась, да она ее и не занимала.

Зоя чувствовала потребность в новых людях. Война принесла ей много горя, заставила замкнуться в себе. Она отняла у нее брата, потом Ивана и отца. И хотя она понимала, что смерть отца никак не связана с войной, тем не менее проявленная к нему жестокость невольно ставила и его в тот же ряд. Слишком долго она жила одной лишь работой - работа, несколько фотографий мужчин, которые ушли из ее жизни, и три могилы.

Что ж, пришло время вернуться к жизни. Где-то глубоко внутри она уже чувствовала легкое возбуждение. Ощущение счастья было более естественным для нее состоянием души, и она готова была бороться, лишь бы вернуть его.