Их соседями по столику оказались солдат и его толстуха жена, которые ели, ни на секунду не прерывая громкой болтовни. Нет, это вовсе не устраивало Джека. Мысленно он проклинал все, с чем столкнулся в Москве. Неужели русским неведомо даже представление об интимности? Неужели у них даже не возникает желания уединиться?

А Зоя казалась совершенно довольной. Она горделиво взглянула на него, когда принесли меню, так и не доставшееся им в «Центральном». Ткнув себя пальцем в грудь, она объяснила, что сама закажет ужин, но, когда подошла официантка, почти ничего из того, что она выбрала, в ресторане не оказалось.

- Война, Зоя Алексеевна.

Джек не был в восторге оттого, что им подали, а звуки, которые издавал солдат, обсасывая куриные косточки, отнюдь не повышали настроения.

Когда они вышли на улицу, Зоя спросила:

- Хорошо было, правда?

- Нет, я хотел побыть с вами одной, - ответил Джек.

- Но теперь-то мы одни, - удивилась Зоя. В машине Зоя объяснила Джеку, куда ехать.

- У меня для вас сюрприз.

Она привезла его посмотреть один из ее фильмов, «Ночь в сентябре». И хотя Джек почти не понял, о чем шла речь, основную идею фильма уяснить оказалось совсем нетрудно. Любящая, добродетельная женщина; храбрый самоотверженный мужчина; благородные поступки во имя Родины; счастливый конец. По-видимому, русским такой фильм очень понравился. Теперь ему стало понятно, почему они любят Зою. Женщина, которую он видел на экране, не имела ничего общего с той Зоей, которую он знал. Его Зоя была полна огня и жизни, а та, на экране, - сплошное самопожертвование и чрезмерное благородство. И все же она была прелестна. Искусство оператора и освещение придали ее облику какую-то светящуюся мягкость, она словно излучала с экрана радость. От нее исходила сила, смягченная, однако, бархатным покровом. Своим талантом она заставляла всех зрителей - не исключая Джека - поверить в то, во что поверить было нельзя, и воспринимать героиню как реальную женщину даже в те моменты, когда логика подсказывала, что это не так.