Вызвав надзирательницу, он подозвал ее к столу. Надзирательница вышла и через несколько минут вернулась с двумя мужчинами, одного из которых Зоя, как ей показалось, узнала - он присутствовал на ее первом допросе у Абакумова.

- Мне кажется, вам следует выслушать ее, - обратился к ним полковник. - Эта изменница обвиняет нас в совершении преступлений.

Он повернулся к Зое:

- Можете продолжать.

Зоя почувствовала себя уязвленной.

- Вам представляется весьма забавным играть людскими судьбами, не так ли?

Полковник покачал головой.

- Вовсе нет, мы относимся к этому самым серьезным образом. А теперь продолжайте.

- Собственно, мне все равно, как вы к этому относитесь. Я уже сказала, что в один прекрасный день вся Россия узнает, как вы, все вы тут, обращались с такими, как я. Мы невинные жертвы, а вы наши преследователи. Я жертва этого режима, а вы - мои палачи.

Мужчины переглянулись. Зоя понимала, что сказала лишнее. Скорее всего, она уже подписала себе смертный приговор, но страха не ощущала. К своему удивлению, она испытывала какую-то легкость, даже беспечность, словно избавилась от затаившейся внутри ее мерзости.

Полковник Лихачев встал.

- Вот что я вам скажу. Вы смелая женщина. Но вы и невероятно глупая женщина, раз наговорили такое. Разве только вы действительно хотите умереть.

Он вызвал надзирательницу и приказал ей отвести Зою в камеру.

На следующий день ее привели к Абакумову. Он, как обычно, сидел за столом. На углу стола Зоя увидела свое досье, поверх по-прежнему лежал американский флажок. Коротко кивнув ей, Абакумов взял со стола листок бумаги.