После прогулки заключенных возвращали в камеры на весь оставшийся день. В обед - немного каши с крошечным кусочком вонючей костистой рыбы, которую заключенные прозвали «веселыми ребятами». На ужин - чай с хлебом, если к тому времени он у кого-то оставался. В девять вечера - отбой. И так каждый день. Если сидишь не в одиночке, можно поговорить с соседками по камере - но только шепотом. Разрешалось также брать книги из тюремной библиотеки.

Самым мучительным испытанием Владимирки была монотонность. Единственным событием в раз и навсегда заведенном распорядке тюремной жизни был поход в душ - раз в десять дней. Но и его вряд ли можно было причислить к разряду приятных: как правило, в душ водили посреди ночи.

Первые полтора месяца своего пребывания во Владимирке Зоя провела одна в камере, предназначенной для двоих. День за днем она сидела в потертой серо-белой полосатой рубашке и юбке, совершенно ничего не делая. Как ей потом объяснили, это был обычный тюремный «карантин», в течение которого она была лишена даже ежедневных двадцатиминутных прогулок.

Первой ее сокамерницей стала пожилая женщина с яркими голубыми глазами. Как только надзирательница закрыла за ней дверь камеры, она грохнулась на колени и принялась молиться.

Зоя так никогда и не узнала ее имени. Соседка лишь сказала, что она с Украины и осуждена на пять лет. За что? Она отвечала весьма туманно.

- Знаете, там у нас тяжелые были времена, голод.

Мало-помалу правда вышла наружу. Сама того не зная, пожилая женщина съела свою собственную семилетнюю внучку, которую убили родители. Те получили по десять лет.

«А мне дали двадцать пять», - подумала Зоя.

Как-то ночью Зоя проснулась, почувствовав на себе пристальный взгляд соседки. Женщина улыбнулась.