- Я буду тебя ждать.

Пока меня не было, он перебрался обратно к матери. Спустя два или три месяца после моего возвращения из Ленинграда он позвонил мне. У меня было вполне достаточно времени, чтобы подумать о нашей совместной жизни. Что-то я все же утратила, уйдя от него. Он хороший, порядочный человек, и, кто знает, приложи я чуть больше усилий, может, мне и удалось бы наладить нашу жизнь? Вот почему на его вопрос, не вернусь ли я к нему, дав ему еще один шанс, я ответила согласием.

Когда я вошла в квартиру, дядя Анатолий даже прослезился и крепко меня обнял. Надя поцеловала в щеку и извинилась за прошлые прегрешения. Но пока она говорила, я внимательно следила за ее лицом. Оно оставалось бесстрастным, в глазах не было подлинной теплоты, а говорила она так, словно декламировала выученный наизусть текст.

Как только я вошла в комнату, где мы с Сергеем жили после женитьбы, я почувствовала комок в горле, а руки мои похолодели. Мне казалось, шкафы, стол, стулья вот-вот двинутся на меня, навалятся и придавят. Прикрыв дверь, Сергей подошел ко мне. Он обнял меня, а я едва сдержала крик. Высвободившись из его объятий, я сказала:

- Пожалуйста, не надо, Сергей. Может быть, завтра, но не сейчас. Сейчас я не могу. Мне надо во всем разобраться.

Ту ночь мы спали рядом, точно два солдата в тесной походной палатке. Сергей спал, а я большую часть ночи пролежала без сна, уставившись в потолок.

К утру я поняла, что наш брак не спасти, по крайней мере мне. Слишком много тяжелых воспоминаний было связано с этой комнатой, с этой квартирой. Я сказала Сергею, что это не его вина. Просто все кончилось, и мне бы сразу следовало понять это, не возвращаясь сюда.

Это была расплата: я ведь хорошо помнила те чувства, которые испытывала к нему в самом начале. Я не любила Сергея. Что толку было поддаваться уговорам, какой он замечательный человек и отличный муж?