Виктория повернулась к ней лицом. Оно было залито слезами.

- Расскажите мне о нем.

Когда Ирина закончила рассказ, Виктория потянулась к пей и поцеловала в щеку.

- Спасибо, Ирочка, и простите меня. Я верю вам.

Поколебавшись секунду, она спросила:

- Значит, он не рвал моей фотографии? И ни когда не говорил, что не верит, будто я его дочь?

- Нет. С той минуты, как он услышал твое имя, он знал, что ты его дочь.

Впервые за все время Виктория улыбнулась. Но тут лее лицо се снова омрачилось.

- Тогда почему он ни разу не приехал повидаться со мной? Почему никогда не написал?

Те же вопросы задавала себе и Ирина, и у нее не было ответа на них. Но она понимала, что Виктории надо что-то ответить.

- На это есть немало причин, Виктория, Ты ведь знаешь, он уже пожилой человек. Может, он болен, а может, уже и умер.

Виктория неистово замотала головой, и из глаз ее снова полились слезы.

- Нет, не говорите так! Он должен жить!

Ирина взяла ее за руку, пытаясь успокоить.

- Могут быть и другие причины. Ты ведь знаешь, что его однажды выслали из Советского Союза. Таких вещей не забывают. Весьма вероятно, что ему не дали визы…

Но Виктория не слушала.

- Я знаю, он не умер. Я чувствую это. Я хочу увидеть его, хотя бы па одну минутку. Вы не понимаете, никто не понимает…

- Я понимаю, Виктория.

- Нет! Никому не понять, каково это - прожить всю жизнь незаконнорожденной. Когда тебе все об этом напоминает. Какую бы анкету я ни заполняла, я всегда делала прочерк в графе об отце. Я не могу указать «отца нет» или «отец неизвестен». Это все равно что сказать «я не знаю его, он не существует». - Она схватила Ирину за руки. - Вы должны найти его для меня, Ирина. Он мне так нужен!