Он ответил с полным равнодушием, как если бы я спросила его о погоде:

- Заболел один из тех, чье присутствие необходимо на совещании. Поэтому решение вашего вопроса отложено на конец недели. Мы собирались позвонить вам. Приходите в пятницу.

И снова Михаил согласился сопровождать меня, еще раз предупредив, что я здорово рискую, появляясь вместе с ним. Я ответила, что горжусь таким другом. Он остался ждать в коридоре, а я вошла в кабинет, где шло заседание. Стулья стояли полукругом против одного стула, предназначавшегося, как я поняла, мне. Я оглядела ожидавших меня мужчин. Хотя лично я мало кого из них знала, лица их были мне знакомы. Я не раз встречала их в студийных коридорах.

В центре полукруга сидел человек, который показался мне очень знакомым. Это был Смирнов, секретарь партийной организации нашего объединения. Я знала его задолго до того, как он начал восхождение по партийной лестнице. Мы должны были сниматься с ним в одном и том же фильме. Но его даже не допустили к съемкам - при полном отсутствии таланта он был еще и завзятым алкоголиком. На первой лее репетиции он свалился мертвецки пьяный. Насколько я знала, актерская карьера его на этом завершилась.

И вот теперь этот алкоголик, будучи секретарем партийной организации, обладал большой властью. Посмотрев на меня, потом на сидевших рядом с ним, он сказал:

- Мы собрались здесь, чтобы обсудить вопрос, разрешить или нет товарищу Федоровой выехать в Соединенные Штаты Америки.

Я улыбнулась, постаравшись изобразить на лице любезное выражение. Мне показалось, что Смирнов и сейчас пьян, у него даже слегка заплетался язык, но, может, я и ошиблась.

- После серьезного обсуждения и изучения фактов, - продолжал он, - мы пришли к выводу, что ей не нужно туда ехать.

Я почувствовала, как внутри у меня все напряглось:

- И почему же?