Судьбой этой стала Агриппина. Путем бесконечных интриг она сделала все, чтобы превознести Нерона. Ей хотелось, чтобы народ возлюбил его. Все случилось так, как она и задумала. Рим совсем забыл про Британика. У всех на устах был только один Нерон.

Поначалу Клавдий смотрел на это сквозь пальцы. Казалось, он утратил любовь, которую питал прежде к своему сыну Британику. Но только казалось. В один прекрасный день его словно подменили. Безвольный Клавдий вдруг сделался решительным: большую часть времени он стал посвящать Британику и всякий раз, встречая Британика, обнимал и целовал его. От ближайшего окружения Агриппина узнала, что император собирается развестись с ней, облачить Британика в одноцветную тогу1 и провозгласить его своим наследником. Почуяв великую опасность, Агриппина решила действовать: она встретилась с Локустой, известной в Риме изобретательницей ядов, которая была родом из Галлии. Локуста передала матери Нерона склянку с ядом, и та собственноручно подмешала отраву в грибы — излюбленное лакомство Клавдия. Едва Клавдий прикоснулся к блюду, как почувствовал себя плохо и потерял сознание. Императора унесли в его покои и уложили на ложе. Понемногу он пришел в себя, и у него началась обильная рвота. «К тому же, — пишет Тацит, — приступ поноса доставил ему видимое облегчение». Агриппина тотчас же велела кликнуть лекаря Ксенофонта. Тот, желая вызвать у Клавдия рвоту, как обычно поступали в подобных случаях, воспользовался гусиным пером. Однако прежде чем ввести перо в горло, он смочил его кончик в яде. Действие яда было мгновенным: у Клавдия разом «отнялись язык и слух, и он скончался».

Склонить на свою сторону сенат и армию большого труда не составило. Однако за верность Нерону воины потребовали по пятнадцать тысяч сестерциев на человека. Для этого понадобилось собрать сумму, равную более чем двум миллионам франков. После того как армия получила все, что ей причиталось, солдаты, когда Нерон вышел к ним, приветствовали его:

— Да здравствует император Нерон!— Да здравствует император Нерон!

1 Тога, которую юноши носили по достижении шестнадцати лет, являлась знаком возмужания.