Увидев вошедшего Джа-ламу, цирик Даши притворно упал перед ним на колени, благоговейно сложив руки и прося святого благословить. Дугэр сел рядом с гостем, а еще один участник операции,

Нанзад-батор, который, кстати, сражался под знаменами Джа-ламы при Кобдо в 1912 году, стал под-кладывать дрова в огонь.

Закончив молитву, Джа-лама поднял руку над головой Даши, чтобы коснуться ее, благословляя. И тут молящийся схватил его за эту руку, за другую схватил Дугэр-бейсе, а Нанзад выстрелом в упор в шею уложил Джа-ламу наповал.

Так закончилась земная жизнь таинственного ламы. Символично, что погиб он не в бою, а был коварно убит — во время молитвы и благословения.

ПРОКЛЯТЬЕ ГОЛОВЫ

Как известно из мемуаров, Джа-лама обладал мстительной памятью — человек, вызвавший его гнев, мог считать себя приговоренным. Такое проклятье будто бы преследовало и некоторых людей, так или иначе связанных с судьбой Джа-ламы или имевших дело непосредственно с головой.

В тот день, когда голова, как бесценный трофей, прибыла на пике к зданию правительства в Урге, скончался «главком монгольской революции» товарищ Сухэ-Батор (более того, молва утверждает: как только всадник привез голову, Сухэ-Батор умер).

К уже упоминавшемуся Оссендовскому в конце войны в Жулвин, предместье Варшавы, приезжал лейтенант вермахта барон фон Унгерн-Штермберг. Наутро литератора, автора почти ста книг, отвезли в госпиталь, где он скончался от болей в желудке. В польской и монгольской прессе в 1989 году появились сообщения, что сын или племянник барона приезжал к Оссендовскому неспроста, ибо легенды, связанные с кладом барона Унгерна-старшего, каким-то образом соотносятся с именем писателя. По одной версии, он будто бы сам видел, как Унгерн в буддийском храме передавал свое золото (а награбленное бароном было навьючено на двести пятьдесят верблюдов!) на нужды «желтой веры» при условии, что в течение пятидесяти лет за ним никто не придет от его имени. По другой — двадцать четыре ящика по четыре пуда золота в каждом Унгерн отослал с верными ему монголами через границу, но те, вступив в бой с красными, спешно закопали клад. Говорили, будто в одной из своих книг поляк опубликовал не относящуюся к тексту карту, на которой якобы было помечено место клада…