Прежде чем начать поиск, я, как летчик, представил себе, что бы стал делать на месте командира корабля «Родина», выполняя такой длительный полет практически без радиосвязи с землей и не имея сведений о погоде как на маршруте, так и на Дальнем Востоке в целом.

Логичное решение: вылетев из Москвы, выдерживать курс 90 градусов, не изменяя его (точнее следует лететь по локсодромии, как поступил В.К. Коккинаки при беспосадочном перелете Москва — Хабаровск — Владивосток в июне 1938 года. — Л.В.). По карте было видно, что кратчайший путь по маршруту — полет по параллели от столицы до берега Охотского моря постоянным курсом, обеспечивающим выход самолета к Тугурскому заливу. Экипаж «Родины», как известно, так и сделал.

Наиболее вероятным местом посадки самолета «Родина» мне представлялся район недалеко от побережья Охотского моря. Аэродромов там нет, ближайший в Комсомольске-на-Амуре. Но, осмотрев все заданные районы, машины я не обнаружил.

Третьего октября я получил задание осмотреть местность в районе поселка Керби и реки Амгуни. С таким же заданием вслед за мной, через пятнадцать минут, вылетел летчик Н. Бурлаков, а еще через полчаса — летчик А. Романов, бывший учлет В. Гризодубовой. Оба на самолетах МП-1 — пассажирском варианте летающей лодки МБР-2.

Дальний Восток был мне известен хорошо — летал там по многим трассам. Обрывистый берег Амура в его нижнем течении покрыт сплошными непроходимыми болотами, сохранившимися до сих пор. А в районе Амгуни мари, то есть болота с кочками, по которым хотя и с трудом, но можно пройти. Для посадки самолета они подходят лучше — здесь меньше воды. Мне невольно подумалось, что экипаж «Родины» это учитывал и вел самолет ближе к Амгуни. Поэтому особенно тщательно осматривал именно эти места.

После двухчасового поиска заметил на болоте, среди разводий, пятно с непрерывно изменяющейся конфигурацией. Этим оно привлекло внимание. Снизился к нему с семисот до пятидесяти метров.