Кто платит девушку – тот ее и танцует…

(«"Честная" Таня и "честный" Борис Николаевич продали Россию за 500 миллионов», – язвительно комментирует Коржаков.)

Так Березовский, задержавшись на 10 минут в президентском кабинете, окончательно закрепился на кремлевском плацдарме; его – единственного из всех миллионщиков – официально ввели в состав избирательного штаба. Отныне регулярные вечери в доме приемов «ЛогоВАЗа» с неизменным участием Дьяченко и Юмашева перестали быть тайными и превратились в совершенно легальные, санкционированные свыше мероприятия.

«Очень скоро я увидел, что Таня отлично вписалась в эту группу, – подытоживает Ельцин; не мудрено! – Впервые за долгое время я вдруг ощутил легкий прилив оптимизма».

А Татьяна Борисовна, в свою очередь, испытала ни с чем не сравнимое упоение властью; она была достойной дочерью своего отца.

При этом царевна искренне считала, что приносит себя в жертву Родине. Чувство долга носило у Дьяченко гипертрофированный характер; из таких, как она, получались когда-то валькирии революции: красная косынка, кожанка, непременный маузер на боку.

Ради этой высокой цели Татьяна без зазрения совести даже бросила своего грудного ребенка, хотя этому младенцу, как никому другому, требовалась материнская забота: ее сын Глеб появился на свет с тяжелейшим врожденным заболеванием.

…Конечно, установить это практически теперь невозможно, и все же я – убей бог – не могу поверить в то, что Борис Абрамович выложил из собственного кармана означенные выше 50 миллионов. Никогда и ни при каких обстоятельствах Березовский денег не платил; достать бумажник – если дело, конечно, не касалось женского пола – было для него равносильно самоубийству.

Эту метаморфозу, впрочем, очень доходчиво разъяснил мне один из спонсоров президентской кампании, владелец Национального резервного банка Александр Лебедев:

231