Несмотря на категорическое запрещение отца, моя любовь к театру увеличивалась с каждым днем, а затаенное желание не уменьшалось. А еще целых два года надо было учиться в гимназии! Как затрепетало мое сердце, когда однажды ко мне подошел Коля Хрущев и сказал, что в Охотничьем клубе устраивается большой благотворительный базар в пользу жертв войны и что на этом базаре будет устроена «русская чайная», в которой «половыми» будут только артисты и несколько самых способных студийцев Художественного театра, но, прослышав про наши таланты, и нам предлагают быть на этом вечере «половыми».

Я с радостью согласился. Я уже почти артист! Буду вместе с артистами и студийцами изображать «половых».

Конечно, никаких артистов на этом вечере не оказалось. Вернее, артисты были, но они выступали на эстраде. А мы в компании еще нескольких молодых людей, вооруженные кружками для сбора денег, в костюмах половых собирали «чаевые» у кутящей публики. Интересного было мало. Разве только пришлось мне воочию увидеть, как московские тузы-коммерсанты и спекулянты, нажившиеся на войне, легко швыряли огромные деньги. Один из них, мрачного вида субъект, небрежно сунул мне в кружку пятьсот рублей.

Конечно, это делалось с благотворительной целью, но что-то странное и неприятное было в швырянии денег в это тяжелое и больное для России время кануна Февральской революции. И эти кутившие люди с их повадками и манерами запомнились мне на всю жизнь.

Как-то раз тот же Коля Хрущев с таинственным видом сенсационно сообщил мне, что в Петрограде уже завершаются революционные события: царь Николай Второй отрекся от престола и учреждено Временное правительство.