Напомним, что в то время ни Маяковский, ни Есенин не были признанными поэтами. Можно сказать, что только часть молодежи любила их и начинала идти за этими поэтами.

При этом та часть молодежи, которая признавала Маяковского, отворачивалась от Есенина, и наоборот. Это объяснялось тем, что поэтические платформы у обоих поэтов были разные. Уже тогда, естественно, намечалась разница между поэтом-гражданином, поэтом-сатириком, поэтом, реально вышедшим строить жизнь на путях к коммунизму, и поэтом-лириком, поэтом русской души и деревни, поэтом, который кровно и нежно принимал революцию, но который не засучивал рукава, как Маяковский, для повседневной, будничной поэтической работы. Эта разница усугублялась диспутами и поэтическими спорами-поединками между этими поэтами с выпадами друг против друга.

Названия «поэтических направлений», которые они представляли, были разные. (А названий тогда было много: «футуристы», «символисты», «эгофутуристы», «акмеисты», «ничевоки», «имажинисты», а затем уже и пролетарские поэты «Кузницы».)

Маяковский был «футуристом», Есенин – «имажинистом». Общим у них был бунтарский дух, желание утверждать в жизни новый, свой, неповторимый поэтический стиль. Они хотели вынести свои стихи и читать их на площадях и бульварах. Им было душно в «поэтических салонах», в различных «кафе поэтов».