На репетициях «Лекаря поневоле», которые шли в Москве, я убедился в том, насколько «усох» мой приятель Аким Тамиров, будучи в школе Художественного театра. Возможно, что я неправ был тогда в своем мнении и что именно я распоясался и «играл» и «резвился» на сцене сверх меры. Он же приобрел в Художественном театре сдержанность и строгость. Но мне кажется, что и оперетта, и первый сезон у Комиссаржевского, и работа в «Мистерии-буфф» Маяковского дали мне простор и свободу для того озорства и буффонности, с которыми я играл «Лекаря поневоле». А именно эти качества и были одобрены А. А. Саниным, присматривавшимся пристально ко мне уже несколько лет. Аким же вдруг стал робок, неярок и репетировал свою несложную роль тускло, что отметил тот же Санин.

Наша труппа выехала в двух вагонах (один жесткий, для семейных людей постарше, и один товарный, немного переоборудованный под жилье, для нас, молодежи) по направлению: Хутор Михайловский – Конотоп – Нежин – Киев – Винница – Жмеринка. Спектакли везде проходили с успехом и все шло очень хорошо. Мы были особенно обрадованы Киевом, где взыскательная публика была вместе с тем и наиболее отзывчивой и горячей. Мы вели себя, как выпущенные на волю щенки. В вагонах только ночевали и пели песни. Особенно полюбилась нам песня украинских актеров:

 

Мы актеры, мы актеры, как прекрасна наша жизнь!

Коля служит в Туле,

Саша в Барнауле

И в Полтаве Сеня наш герой.

Розы вянут ночью, розы вянут ночью,

Туберозы – рано по утрам,

Все ложатся ночью, все ложатся ночью,

Лишь актеры по утрам.